Дело №2 “Пропавшие учебники”

После бурных событий друзья наши были рады вернуться к спокойной и размеренной жизни. Они наслаждались простыми житейскими радостями, а также возможностью чувствовать себя свободно в материальном отношении, благодаря полученному ими вознаграждению. Правда, в одном серьёзном учреждении, которое некоторые острословы называют «Контора Глубинного Бурения», их очень вежливо попросили по возможности не афишировать свои доходы. Звёзды Героев учителя тоже одевали лишь по праздникам и на все вопросы рассказывали некую фантастическую историю. Правда, иногда их расспрашивали поодиночке, а договорились между собой друзья только в общих деталях, поэтому в результате появились несколько версий происшедших с ними событий, которые довольно сильно отличались между собой.

Зоя переехала в город, где жил Михаил, и пошла работать в школу к друзьям. Вскоре между Михаилом и Зоей вспыхнул роман, и они уже собирались пожениться, как вдруг случай нарушил их спокойную жизнь.

Однажды Михаил пришёл домой пораньше ­ у него в этот день после обеда не было уроков ­ и, решив приготовить что-нибудь вкусное, вымыл руки и пошёл на кухню. Неожиданно раздался звонок в дверь. «Интересно, кто бы это мог быть?» ­ подумал Михаил.

Открыв дверь, он увидел на пороге своего старого друга, начальника областного МВД, и незнакомого мужчину, примерно лет сорока пяти, с усталым хмурым лицом.

­- Здравствуй, Михаил, вот с другом в гости к тебе решили завалиться. Ты как, не против?

­- Да ты что, Иван, когда я тебе не рад был, — ­ ответил учитель.

­- Кто знает? Времена меняются, ­ ухмыляясь, сказал начальник. – Познакомься, Николай Фёдорович Волгин, начальник областного уголовного розыска соседней области, мой старинный приятель, — ­ продолжил он.

Мужчины пожали друг другу руки. Михаил пригласил их за стол, достал из холодильника различные припасы.

­- Ты уж, Михаил, прости, что отрываем тебя от работы, но у нас к тебе важное дело, — начал Иван.

­- Наверное, лучше, если дальше будешь рассказывать ты, ­ — сказал он, обращаясь к Волгину.

­ У нас в области произошло несколько странных преступлений. Как вы знаете, к началу учебного года школы получают учебники и хранятся они в школьных библиотеках, пока не розданы ученикам. Так вот, кто-то ночью стал вламываться в школьные библиотеки и устраивать там настоящий погром. Причём делал это так ловко и бесшумно, что поймать его не удавалось. Сначала решили, что это дело рук сумасшедшего, несколько раз делали засады, но это ни к чему не привело. И может бы это дело так и спустили на тормозах, если бы оно не привело к убийству. Был убит школьный сторож, фронтовик, друг моего отца, очень хороший человек. ­ При этих словах Волгин сильно сжал кулак. ­ После этого случая мы устроили засады во всех школьных библиотеках, проверили всех сумасшедших, но не добились никакого результата. И тогда Иван Леонидович предложил обратиться к вам. Он сказал, что вы гениальный сыщик.

­- Ну, Иван Леонидович любит преувеличивать, ­ смущаясь, — ответил Михаил.- ­ Но всё-таки разрешите задать вам несколько вопросов.

­- Да я на всё готов, лишь бы поймать эту сволочь, ­ — яростно ответил начальник уголовного розыска.

­- Во-первых, все ли учебники были одинаково беспорядочно разбросаны или каким-то из них было дано предпочтение? — спросил Михаил.

­- Вы знаете, мы тоже задумались над этой деталью и пришли к выводу, что преступник больше интересовался учебниками географии 6 класса, — ­ ответил Волгин.

­ Очень интересно! ­ воскликнул учитель. ­ И ещё вопрос: как именно был убит сторож?

­ Вот здесь и кроется самое загадочное. Сторож был убит по заключению экспертов смертельным приёмом джиу-джитсу. Такого в нашей области ещё не случалось, ­­ сказал начальник уголовного розыска. Мы попросили помощи в КГБ, но их эксперты лишь подтвердили смерть от приёма джиу-джитсу, который входит в систему подготовки некоторых разведок, но ничего нового не сказали.

­- А отпечатки пальцев и другие следы? — ­ спросил Михаил.

­ -Абсолютно ничего, месяц топчемся на месте и, боюсь, никогда не сдвинемся.

­- А работников склада и типографии проверяли? Может, кто-то что-то спрятал в одном из учебников.

­- Проверяли досконально, никаких зацепок, ­ — с грустью ответил Волгин.

­- Ну что, Миша, возьмёшься помочь Николаю? ­ — встрял в разговор Иван.

­- Хорошо, но мне и Генриху, это мой друг и коллега, нужен будет доступ ко всем материалам дела, а также какие-то полномочия, чтобы разговаривать с различными людьми.

­- Нет разговора, ведь вы с Генрихом Николаевичем ­ сотрудники МВД в отставке. Вот мы временно и восстановим вас на действительной службе, и с ГОРОНО мы сможем договориться, — ­ сказал Волгин.

­- Ну тогда считайте меня на службе, да и Генрих, я думаю, будет не против вспомнить старое, — ­ сказал Михаил.

На следующий день, после уроков наши педагоги сидели на кухне у Михаила и обдумывали, с чего начать расследование этого необычного дела. Все трое: Михаил, Генрих и Зоя согласились с тем, что в один из учебников было что-то спрятано, но вопрос с какой целью. На этот вопрос ни у кого не было ответа.

­- Я бы ещё мог понять, что кого-то пришли арестовывать, и он в порыве отчаяния сунул какую-то обличающую его вещь в книгу, но ведь точно известно, что никто из работников склада и типографии не арестован и никто никуда не пропал. Все они спокойно продолжают работать на своих местах. ­ Размышлял вслух Михаил.

­- Я думаю, надо нам самим побывать на этих местах и посмотреть личные дела работников, ­ — сказал Генрих.

Утром следующего дня поезд уже уносил их в соседнюю область. В областном УВД друзья получили удостоверения, причём Михаил попросил, чтобы в удостоверении было написано не уголовный розыск, а ОБХСС[2].

­- Так будет удобнее для расследования,- ­ заявил он.

Зоя, по совету друзей, попросила удостоверение работника санэпидемстанции. Распаковав чемоданы и немного отдохнув на выделенной им служебной квартире, Михаил и Генрих пошли по объектам. Генрих направился в типографию, а Михаил на склад областного отдела народного образования, который распределял учебники по школам. Официальным предлогом их посещений было якобы расследование злоупотреблений в учёте продукции. Несколько позже эти предприятия посетила Зоя, как представитель санэпиднадзора. Вечером педагоги обменялись информацией, но не Михаил с Генрихом с их большим оперативным опытом, не Зоя с её острым женским взглядом не смогли заметить ничего подозрительного ни в личных делах работников, ни во внешности самих людей.

­- Прямо тупик какой-то, ­ — расстроенно сказал Генрих.- ­ Сочувствую я здешней милиции.

­- А если проверить тех, кто приходил на эти объекты, скажем, в течение двух недель перед тем, как начались кражи? -­ задумчиво сказал Михаил.

­- Но милиция уже проверяла этих людей и не нашла ничего подозрительного, -­ сказала Зоя.

­- А всё-таки давайте мы тоже проверим их, ­ — предложил Генрих.

Проверка этих людей Генрихом и Зоей не дала результатов и судя по хмурому виду возвратившегося значительно позднее их Михаила, его тоже постигла неудача. Как вдруг, развязывая ботинки, он засмеялся. Зоя и Генрих удивлённо взглянули на него.

­- Представляете, разговариваю с одним парнем, трактористом из пригородного совхоза и не могу вспомнить, где я мог видеть его раньше. А видел точно ­ у меня хорошая память на лица. И только сейчас вспомнил. Как-то коллега по Интерполу показал мне плакат наподобие нашего: «Болтун ­ находка для шпиона», только там был изображён, по словам автора, сотрудник КГБ. Так вот этот тракторист точная копия того сотрудника КГБ с иностранного плаката. И мне пришла в голову интересная мысль, а вдруг кто-то из работников склада, а тракторист приходил именно туда, мог видеть такой плакат? ­ закончил Михаил.

— ­ И ты думаешь, что шпион, видя лицо с плаката, так испугался, что сунул какие-то материалы в первую попавшуюся книгу. Помилуй, Михаил, «разве это возможно», как сказала бы Пелагея Дмитриевна, ­ возразил Генрих.

­- В обычных условиях, конечно, нет, но ты представь себе, что он почему-то почувствовал «хвост», а тут ещё появляется воплощение идеального сотрудника КГБ в образе тракториста. Нервы вполне могли подкачать, ­ ответил Михаил. ­ Я считаю, нужно провести ещё одну проверку всех сотрудников, но не формально, лишь по документам, как делали до этого, а послать сотрудников туда, где они родились и проверить истинность их происхождения из этих мест, ­ закончил он.

К проверке подключились и работники областного МВД, и милиция в местах рождения проверяемых. Педагоги также решили принять в этом участие. Михаил, будучи на складе, заметил какую-то настороженность во взгляде одного экспедитора и решил заняться им лично. Приехав в Костромскую обл. в …районный центр и побывав в школе, где учился экспедитор Владимир Иванович Веснин и в строительном техникуме, который он окончил, Михаил без особого труда установил, что их Веснин имеет лишь очень отдалённое внешнее сходство с настоящим. Родители Веснина умерли, других родственников он не имел. Сам же Веснин числился пропавшим без вести в 1944 году. Вернувшись к друзьям, Михаил рассказал им о своём открытии.

Педагоги решили организовать самую тщательную слежку.

­- В общем, закупай побольше сахара и шоколада и тренируйся обходиться небольшим количеством воды, ­ смеясь, сказал Михаил, — обращаясь к Зое.

­- Да уж, никогда не забуду ваши тренировки, ­ — ответила девушка.

 Следили они плотно, сменяя постоянно друг друга, но неделя слежки ни к чему не привела. Генриху удалось незаметно получить отпечатки пальцев Веснина, но это ничего не дало, ни по каким уголовным делам он не проходил и в розыске не числился. В области гражданин с такими данными тоже был только один ­ их подозреваемый. Тогда по совету опытной Пелагеи Дмитриевны решили провести одну операцию.

Подозреваемый вышел утром из дома и направился к автобусной остановке и тут к нему подошла Пелагея Дмитриевна, одетая деревенской старушкой, и спросила: «Сынок, ты не скажешь, где тут живёт Владимир Иванович Веснин?»

Подозреваемый начал пугливо озираться по сторонам. И тут добавил огня Генрих: подойдя к экспедитору вплотную, он хлопнул его по спине и с блатной интонацией в голосе спросил: «Послушай, братан, не знаешь, как мне Вована Веснина найти?»

И тут оторопевший подозреваемый окончательно сломался. Оттолкнув в сторону вопрошавших, он бросился бежать, но ловко подставленная нога Пелагеи Дмитриевны помешала ему сделать второй шаг. Тут подоспели и Михаил с Зоей. Усадив задержанного в «Волгу», они, однако, повезли его не в МВД, а на свою квартиру, решив сначала допросить его сами. Допрашивать они умели. Не применяя никаких физических действий, Михаил и Генрих сумели нагнать на экспедитора такой жути, что он раскололся почти сразу. Хотя, возможно, здесь сыграла свою роль его постоянная жизнь в психическом напряжении. Природа не наделила Веснина способностями актёра, и чужая личность ему давалась тяжело. Оказалось, что зовут его так же, как настоящего Веснина ­ Владимир Иванович ­ вот только фамилия другая ­ Кондратьев. В 1942, попав в окружение под Харьковом, он сдался в плен, затем служил в немецкой вспомогательной полиции. По его словам, в карательных акциях участия не принимал. В конце февраля 1945 Кондратьева вызвал к себе гауптман Вейзе, снабдил документами на имя Веснина и паролем для связи. С этими документами он ухитрился пройти проверку в «Смерше», чему способствовал, правда, его изнурённый вид (за месяц до этого Вейзе посадил всех отобранных им людей на голодную диету) и лёгкое ранение в руку, якобы полученное при побеге. Но за все прошедшие годы к нему с паролем никто не обратился и вопросы про историю с учебниками вызвали у Кондратьева искреннее удивление. Но Пелагея Дмитриевна, этот старый смершевский волк, мимо которого в своё время экспедитор вряд ли бы проскочил, почувствовала, что бывший немецкий полицай что-то не договаривает.

­-  Вижу, по вашим глазам, что вам не терпится сообщить нам что-то важное. Не так ли? ­ сказала она, пристально глядя в глаза экспедитору.

­- Не знаю, конечно, важно это или нет. Но такая история: живёт со мной в одном доме, но в другой квартире Никита Петрович Охлопков. Работает он водителем в типографии, которая вас интересует. Иногда мы вместе с ним пьём пиво, и есть у него такая привычка постукивать костяшками пальцев по столу, правда, он старается этого не делать, но иногда забывается. Такая привычка характерна для немцев. Я встречался с этим в Германии, — ­ закончил экспедитор.

­- Да, встречается такая привычка у немцев, ­ задумчиво проговорила Пелагея Дмитриевна. ­ Но одно это ещё ни о чём не говорит. Мало ли у кого какие неприятные привычки.

­- Одна эта привычка не говорит. Согласен. Но однажды у него что-то забарахлило в моторе, и он ковырялся, подняв капот. Я подошёл тихо, Никита был уверен, что он в полном одиночестве и мурлыкал мелодию известной немецкой песенки. Услышав меня, он сразу поменял музыкальный мотив. А как-то раз Охлопков зашёл ко мне на квартиру. Дочка соседей, школьница, учила на кухне немецкий язык, и другая моя соседка, учительница немецкого языка, похвалила её за произношение. Похвала, конечно, была не совсем уместна, учительница просто хотела её таким образом ободрить, но я успел заметить едва мелькнувшую усмешку на лице моего приятеля. Выждав много после этого, я как-то завёл разговор об иностранных языках и оказалось, что Охлопков не знает ни одного кроме русского. Вот и судите об этом сами.

­- Да, всё это наводит на определённые мысли, ­ — высказал Михаил общее мнение.

­- Что будем делать дальше?-  ­ спросила Зоя, когда друзья остались одни (экспедитора закрыли в ванной).

­-Делать нечего, надо передавать Кондратьева в КГБ, — сказал Генрих.

­- И нас тотчас же отстранят от дела, ­ — огорчённо проговорил Михаил.

­- Надеюсь, что не отстранят. Начальник здешнего КГБ в какой-то мере мой бывший ученик, ­ успокоил присутствующих бывший смершевский волк.

Действительно, на удивление всё прошло очень гладко (видимо, силён был авторитет Пелагеи Дмитриевны). Их не только поблагодарили за пойманного врага, но и дали добро на остальные действия, с условием держать постоянно в курсе местное КГБ. Действия с Охлопковым решили начать с плотной слежки. Но тут друзей ждал сюрприз: водитель типографии не появился ни на работе, ни дома. На работу он не явился в тот же день, когда задержали Кондратьева.

­- Да, пожалуй, мы совершили большую ошибку, задержав экспедитора рядом с его домом. Охлопков вполне мог это видеть, ­ сказала Пелагея Дмитриевна.

­- Кто же мог заранее знать такой расклад?! ­ — возразил Генрих.

И друзья снова задумались, куда им двигаться дальше. Все вместе они собрались на квартире у Михаила и устроили то, что впоследствии получило название мозговой штурм. Проще говоря, выпив ведро крепкого чая и столько же не менее крепкого кофе, ранним утром друзья нашли, наконец, куда двигаться дальше. Поскольку все учебники уже были тщательно осмотрены опытными сотрудниками милиции и повторный осмотр силами наших детективов отнял бы слишком много времени и маловероятно дал что-нибудь стоящее, было решено тщательно изучить личность Охлопкова. Михаил и Зоя собрались съездить на родину Охлопкова в Рязанскую область. Генрих должен был детально изучить жизнь сбежавшего шофера в этом городе, а Пелагея Дмитриевна решила попытаться разузнать что-нибудь о личности Охлопкова по линии КГБ, используя свои старые дружеские связи.

В небольшом селе, где судя по паспорту родился сбежавший шофер, выяснилось немного. Но, к удивлению Михаила и Зои, Охлопков оказался настоящим. Большинство односельчан опознали его по фотографии, хотя он покинул село много лет назад молодым парнем. У шофёра была довольно выразительная внешность. Но интересное заключалось в другом. Мать Охлопкова приехала в это село работать учительницей немецкого языка и через несколько месяцев родила сына. Но кто был отцом ребёнка, для односельчан так и осталось неизвестным. Несмотря на более чем пристальное наблюдение за учительницей всех деревенских кумушек, не удалось засечь рядом с ней ни одного кавалера. Перед самой войной мать с сыном куда-то уехали. Жили они довольно замкнуто и про новое место их обитания никому не было известно. Однако Зоя, имея какой-то особый нюх и совершенно феноменальную способность разговорить человека любого возраста и пола, сумела кое-что выяснить. Поговорив со старушкой, божьим одуванчиком, бывшей учительницей русского языка и литературы, единственной, с кем мать Охлопкова поддерживала более-менее приятельские отношения, Зоя узнала, что Охлопковы собирались уехать в Белоруссию. После этого Михаилу и Зое не оставалось ничего, как покинуть гостеприимное рязанское село и продолжить поиски по другим местам обитания шофера, согласно данным его личного дела. Но как говорится, человек предполагает, а бог располагает.

В райцентре в местной гостинице, где они поселились по приезде, их ждала телеграмма: «Обстоятельства дела изменились. Срочно выезжайте обратно» было написано в ней. Михаил и Зоя не стали медлить. Используя право на бронь как сотрудники МВД, сразу купили билеты и вечерним поездом уже возвратились к себе. На квартире они застали Пелагею Дмитриевну и Генриха. Больше всего их поразило то, что Пелагея Дмитриевна выглядела очень взволнованной, для неё это было не характерно: обычно ветеран «Смерша» выглядела как египетский сфинкс.

­- Что случилось, Пелагея Дмитриевна? ­ в свою очередь,- взволнованно в один голос спросили её Михаил и Зоя.

­- Я послала отпечатки пальцев Охлопкова в Москву в центральную картотеку. Вчера утром пришёл ответ и одновременно вопрос, откуда у нас эти отпечатки, ­ ответила Пелагея Дмитриевна. ­ При освобождении Винницы, вернее будет сказать, восточной штаб-квартиры Гитлера, ­ продолжила Пелагея Дмитриевна, ­ внутри неё был произведён тщательный обыск и сняты все отпечатки пальцев. Ничего ценного, как мне известно, найдено не было.

Ветеран смерша на несколько секунд задумалась, словно переводя дух, а потом резко сказала, словно выстрелила:

­- Так вот. Не знаю, как всё это связать, но там были отпечатки вашего Охлопкова. Так что это дело перешло под контроль центрального аппарата КГБ.

­ -Теперь нас, по-видимому, точно отстранят, ­ — сказал погрустневший Михаил.

­- Ну, это мы ещё посмотрим, ­ — решительно сказала Пелагея Дмитриевна. ­ Завтра утром я вылетаю в Москву.

Вернулся старый волк контрразведки почти ровно через трое суток. Вид у неё был действительно, как у матёрого волка, в одиночку выдержавшего схватку с целой сворой собак и сумевшего, в конце концов, обратить всех их в бегство.

­- Мы в деле, ­ только и смогла вымолвить боевая старушка, войдя в квартиру своих друзей.- ­ Мне надо немного отдохнуть. И с этими словами она упала на диван и заснула мёртвым сном до утра. Одному богу было известно, сколько коньяку пришлось ей выпить, не закусывая и какие матерные ругательства вспомнить, придумать и употребить в высоких кабинетах, чтобы добиться их участия в этом важном деле. Сильно в этом помогло и их первое раскрытое дело с красными алмазами, вернувшее государству миллионы рублей. Вечером, собравшись на кухне, четверо контрразведчиков-любителей пили душистый крепкий чай и обсуждали сложившуюся ситуацию. В кухне пахло свежеиспечёнными пирогами, и этот приятный запах и чувство искренней дружбы между собравшимися создавали здесь особый уют.

­- Ну и мастерица ты, Зоя, пироги печь! ­ — похвалила её Пелагея Дмитриевна, доев пятый пирожок.

Михаил и Генрих лишь промычали в знак согласия, так как рты их были заняты великолепными произведениями Зои. Вдоволь насытившись пирожками и выпив изрядное количество крепкого чая, чтобы нейтрализовать усыпляющее действие вкусной еды, друзья приступили к обсуждению. Первой взяла слово Пелагея Дмитриевна

­- Если верить документам, в 1941 году Охлопкову исполнилось двадцать лет. И даже если он сразу же в начале войны перешёл к немцам и старался выслуживаться изо всех сил, всё равно остаётся непонятно, каким образом он мог попасть в ставку Гитлера. Туда и генералы-то могли попасть лишь по специальному разрешению, а тут какой-то русский предатель-полицай. Какая-то загадка.

На некоторое время в кухне установилась тишина. Все задумались. Нарушил общее молчание Михаил:

­- А что, если Охлопков вовсе не был предателем?

­- Ты имеешь в виду, что он был советским разведчиком? Зачем же тогда он скрылся от нас? ­ удивлённо спросил его Генрих.

­- Нет, я подумал не про это. Мне пришла в голову не совсем обычная мысль. А не мог ли Охлопков быть немцем? Да не простым немцем, а сыном какого-то очень важного нациста, приближённого к Гитлеру, — ­ задумчиво отвечал ему Михаил.

­- А что, я думаю, это вполне возможно, хотя и кажется очень удивительным, — высказала свою мысль Зоя.

­- Хорошо, давайте примем эту гипотезу, ­ подытожила Пелагея Дмитриевна. ­ Отсюда будем считать, что эта птица большого полёта, даже если учесть, что после войны он поменял хозяев. Тогда возникает вопрос, что он делал, а возможно, и продолжает делать в этом городе?

­- Да, такого, пожалуй, не пошлют мост взорвать… Да и как ловко он скрылся! У милиции и у КГБ есть его фотографии, но уже прошло две недели, а о нём никаких известий. Как в воду канул, — ­ сказал Михаил.

­- А если попробовать пофантазировать? — ­ сказала Зоя.

­- Хорошо, я попробую узнать не конкретно, конечно, а в общих чертах, не ведутся ли на оборонных заводах и в НИИ, которые находятся в этом городе, особо важные работы, ­ — сказала Пелагея Дмитриевна.

-На этом совещание друзей контрразведчиков было закончено. Через два дня они собрались снова.

­ Я звонила по ВЧ в Москву старым друзьям и, кроме того, поинтересовалась в местном КГБ. Так вот, никаких чересчур секретных разработок в городе не ведётся. Как пошутил один из моих знакомых, знающий про то, что вы все учителя: «Все местные секреты тянут максимум на четыре с минусом». Единственная свежая новость, не знаю, правда, имеет ли это какое-то отношение к нашему делу, ­ это приезд в наш город в штаб округа инспектора Генерального штаба генерал-полковника Р., ­ рассказала друзьям Пелагея Дмитриевна.

­- А нельзя ли попробовать узнать, зачем он прибыл?-  ­ спросил Михаил.

­- Вряд ли получится. В штабе округа у меня знакомых нет, ­ — ответила Пелагея Дмитриевна.

Внезапно раздался звонок в дверь. Михаил пошёл открывать и вернулся вместе с начальником областного уголовного розыска. Не успев даже поздороваться, тот начал с неожиданной новости:

­- Найден Охлопков, правда, он был уже не Охлопков, а Николай Петрович Валентинов, геолог из Москвы.

Друзей моментально насторожило слово «был».

­- Вы говорите, был? ­ — спросила Зоя.

­- Вчера найден мёртвым в тайге примерно в десяти километрах от железнодорожной станции Верхние Бугры, — ответил начальник УГРО.

­- Как убит?-  ­ тут же спросил Генрих.

­- Несчастный случай. Был сильный ветер. На палатку, где ночевал сбежавший шофер, упало дерево. В результате травма грудной клетки, несовместимая с жизнью. Хорошо хоть голова осталась абсолютно целой. Это и помогло опознать. -­ Ответил начальник УГРО.

­- Что было найдено при нём? -­ спросила Пелагея Дмитриевна.

­- Ничего особенного. Кроме палатки и одеяла, фибровый чемодан, в нём: костюм, пара рубашек, два галстука, носки, носовые платки, полотенце, бритва, мыло вот и всё, ­ — ответил начальник.

­- Оружие какое-нибудь было у него? ­ — спросил Генрих.

­- Только перочинный нож. Из документов у него был паспорт, служебное удостоверение и командировочное предписание. Кроме того, было пятьсот рублей разными купюрами. В общем, ничего криминального, ­ — закончил начальник.

­- А книги никакой при нём не было?-  ­ спросила Зоя.

­- Нет, никаких книг не было, ­ — ответил начальник.

­- Нужно немедленно проверить, не посылал ли он каких-либо отправлений. Даже проверить все небольшие посылки, отправленные в Москву, ­ — быстро сказал Михаил.

Услышав это, Пелагея Дмитриевна посмотрела на него с уважением.

­- Вы не будете против, если этим делом займёмся мы? — ­ спросил Михаил, обращаясь к начальнику УГРО.

­- Да ради бога. Главное, что вы помогли мне найти этого гада, и тем более что это дело перешло уже в компетенцию КГБ, ­ ответил начальник.

­- Ну, в общем, если быть точным, нашли-то его не мы, ­ — сказал Генрих.

­- Да, но без вас я, возможно, никогда не вышел бы на его след, ­ — возразил начальник УГРО.

В Москву полетела Пелагея Дмитриевна, так как могли возникнуть какие-то сложности с получением посылки и возможностью расшифровки спрятанного в ней, а с этим лучше всех справилась бы лишь она. Остальным учителям-контрразведчикам оставалось только ждать результатов её поездки. Вернулась боевая старушка на удивление быстро. Друзья было забеспокоились, что это дело у них отобрали или что-то случилось с посылкой, но оказалось, беспокоиться не о чем. Но с другой стороны…

В общем, всё по порядку.

Пелагея Дмитриевна была в приподнятом состоянии. Посылку она после некоторых формальностей получила. Это был толстенный словарь английского языка. Немного полистав его, старушка задумалась, с чего начать расшифровку, и кто из её старых друзей может ей в этом помочь, как в голову ей пришла совершенно шальная мысль: «А если попробовать, не написано ли здесь что-то невидимыми чернилами?» И надо же такому случиться, что уже второй проявитель, использованный ей, дал результат. Пелагея Дмитриевна проявила пару страниц и почувствовала, что волосы у неё встают дыбом, как после удара электрическим током высокого напряжения. Сказать о том, что информация, спрятанная в словаре, очень важная, значит, не сказать ничего. Если бы она сунулась с этим словарём в центральный аппарат КГБ, то дело у них отобрали бы точно, а ей хотелось довести его до конца самой.

 В словаре содержались сведения обо всех имеющих серьёзное значение советских воинских частях на территории СССР и за границей, на территории соцстран. Были даны характеристики командиров этих частей и их заместителей, а также был приведён список работников Генштаба СССР в чине от подполковника и выше с краткими характеристиками, особо были указаны их слабости и хобби.

«Это же настоящая бомба! ­ — подумала Пелагея Дмитриевна. ­ Сколько же труда было потрачено, чтобы написать подобную энциклопедию, и какими при этом надо обладать возможностями».

Друзья тоже были ошарашены рассказанным, и в квартире долго стояла тишина.

­ -Пелагея Дмитриевна, а этот генерал-полковник появился в городе до происшествия с учебниками? — ­ спросила вдруг Зоя.

­- Да, где-то дней за десять до этого случая, — ­ ответила старушка.

­- А не может ли быть это связано с генералом? ­ — сказала Зоя.

­- Может что-то в этом и есть, ­ подумав, ответила ветеран «Смерша». ­ Давайте применим один старый приём контрразведки, называется он «наложение».

­- Что это за приём? — ­ спросил Генрих.

­ Мы соберём два вида данных об этом генерале. Одни данные ­ из официальных источников, а другие ­ от людей, с которыми он сталкивался в процессе своей жизни: от бывших одноклассников, товарищей по военному училищу, по военной академии, по местам бывшей службы, ­ сказала Пелагея Дмитриевна. ­ В его личное дело, конечно, вряд ли мы сможем заглянуть, а вот узнать, где учился и чем увлекается, это мы узнаем без труда.

­- Извините, но как мы это сделаем? — ­ спросил Генрих.

­ Очень просто. Предполагаемый предатель, если он предатель, написал в словаре и о себе, ­ с усмешкой ответила Пелагея Дмитриевна. ­ Видимо, решил подстраховаться. Осторожный гад.

Сведения о генерале у его друзей решили собирать Пелагея Дмитриевна и Зоя. Эти двое таких разных по возрасту и характеру женщин могли, казалось, при желании разговорить любую египетскую мумию и даже охраняющего пирамиды сфинкса, молчание которого вошло в поговорку. Михаил и Генрих, изображая из себя знатоков старинных книг, должны были постараться попасть на вечера, устраиваемые у генерала по субботам, так как из словаря и после наведения дополнительных справок стало известно, что он действительно увлекается собиранием старинных книг. Михаил и Генрих старательно изучили предмет под руководством коллег из КГБ, не знавших, впрочем, для чего они готовят учителей, и лишь выполнявших просьбу Пелагеи Дмитриевны. После этого друзья даже купили несколько действительно ценных книг. В общем, через месяц их стараний они были приглашены на вечер к генералу. Друзья внимательно наблюдали за генералом. Но генерал чувствовал себя уверенно, несмотря на то что отправленная информация не дошла до адресата. Хотя, если подумать, слежки он за собой не замечал, а со связным мало ли что могло случиться. Связной не знал ничего о личности передавшего материал и, даже попав в руки контрразведки, не мог его выдать. Записи в словаре были сделаны с использованием трафарета, так что почерк тоже нельзя было отследить.

Генерал часто покупал и обменивался книгами с такими же любителями, и посылка очередной книги не могла ни у кого вызвать подозрение. Казалось бы, связному только и дело, что получить посылку до востребования и доставить её дальше. Но судьба иной раз просто смеётся над логикой. Охлопков получил посылку и, весело насвистывая, шёл к себе домой, думая о том, что скоро кончится эта проклятая жизнь в этой проклятой стране. Это задание должно было стать для него последним, впрочем, так оно и стало, правда, не в том варианте, в котором он хотел.

И надо было ему попасть на глаза одному совершенно невзрачному субъекту средних лет в сером неприметном костюме. Это был некто Нефёдов. Личность в своём роде очень выдающаяся. Нет, он не был известным художником, учёным или писателем, не был он даже ударником труда. Зато в своём кругу Василий Фёдорович Нефёдов был, как говорится, на вершине пирамиды. Его окружали доктора наук и даже два академика медицинских наук были с ним на дружеской ноге. Дело в том, что Василий Фёдорович был великим сумасшедшим. Одиннадцать раз он лечился в дурке, и диагноз его вызывал восторг у окружающих. Все одиннадцать раз Нефёдов лечился от шпиономании. На нём защитили десяток докторских диссертаций и массу кандидатских, но Василию Фёдоровичу это не помогло. Единственно, чем он был по-настоящему благодарен психбольнице, так это тем, что нашёл там жену. В одно время в женском отделении областной психиатрической больнице лечилась девушка Клава с таким же редким диагнозом, но с более коротким послужным списком.

Как известно, мужчины и женщины в психушке находятся раздельно, но одному из пишущих диссертацию показалось забавным свести их вместе. И в результате появилась бомба КГБ умноженная на ЦРУ в степени МИ-6. Автор этого эксперимента сам впал в прострацию, увидев, что получилось. Но так как Нефёдов только вышел из дурки, душа его жаждала действия, и надо же было такому случиться, что первый же встретившийся ему человек оказался настоящим шпионом. Хотя Василию Фёдоровичу все люди, которых он преследовал, казались настоящими шпионами. Он сумел довести Охлопкова до дома и сделал это почти профессионально, правда, опытный связной, конечно, же заметил слежку. Убедившись, что Охлопков действительно проживает в этом доме (для чего он простоял рядом с подъездом до двух часов ночи), Василий Фёдорович быстро сбегал домой, наскоро поцеловал жену, объяснил ей задачу, отчего её прекрасные голубые глаза разгорелись огнём, и они уже вместе бросились к дому Охлопкова.

С тех пор покой Охлопкова был нарушен. Двое сумасшедших, периодически сменяя друг друга, преследовали его как могли. Нервы бывалого шпиона, в конце концов, расстроились. Не зная истинной причины, он никак не мог объяснить себе картину происходящего. Почему КГБ так нагло преследует его? Откуда они узнали о нём? Если раскопали прошлое, почему не берут? Если хотят проследить его связи, то почему делают это довольно грубо?

Завершилось нервное напряжение шпиона появлением в типографии бравого тракториста, словно сошедшего с плаката, который он видел, будучи в Англии. Охлопков сунул словарь в одну из пачек учебников. Шпион запомнил школу, куда должны были отправить эту пачку, но адрес отправки впоследствии изменили, и ему с большим трудом удалось разыскать злополучный словарь. Каждый раз уходя из дома, он сбрасывал с хвоста двух весьма упорных дураков, которые за время своей болезни овладели, надо сказать, кое-какими методами профессиональной слежки. А появляться в центре и объяснять утерю данных Охлопкову не хотелось. Теперь, когда эти драгоценные данные были у него, а он примерно знал содержание английского словаря, можно было двинуться в Москву на встречу, которая обещала переход совершенно к другой жизни.

А он, Густав Геринг, помнил ту, другую жизнь. Долгое время, когда они с матерью жили в глухом рязанском селе, Густав не знал ни своего настоящего имени, ни имени своего отца. Мать рассказывала ему, что его отец был полярным лётчиком и пропал без вести. Большинство учителей в школе не верили в эту легенду, но, не желая обижать сироту, соглашались, когда он начинал говорить о своём отце. Лишь когда ему исполнилось восемнадцать лет, мать под большим секретом, не называя конкретного имени, рассказала ему, что его настоящий отец ­ один из важных немецких генералов. Юноша уже обладал к тому времени практическим складом ума и к рассказу матери отнёсся весьма скептически. Но однажды вечером к ним в дом пришёл человек и сказал, чтобы они через неделю были готовы к переезду в Белоруссию, а оттуда им помогут перебраться в Германию. Перешли границу они удачно, видимо, люди, обеспечивающие им переход, хорошо знали своё дело и не жалели денег на подкуп. Трагедия произошла после, в охотничьем замке. Геринг заплакал, увидев сына, так он был похож на него в юности, а мать вскрикнула и упала замертво. Геринг взял сына под свою опеку, всюду таскал его, избегая лишь брать его при посещении концлагерей, впрочем, он и сам туда ездил нечасто. Несколько раз Густаву доводилось встречаться с Гитлером. Гитлер знал, кто он такой, и иногда подолгу расспрашивал юношу о России. Последний раз он был в ставке за несколько дней до эвакуации. Так и попали в «Смерш» его отпечатки пальцев.

Потом был разгром и американский плен. Американцы, узнав, кто он такой, ходили на него смотреть, как на какую-то диковину. Вскоре, однако, шумиха улеглась, и один тихий скромный человек, как впоследствии оказалось полковник американской разведки, предложил ему работу. Густав согласился, выбирать не приходилось. Он успешно закончил так называемый шпионский колледж и вскоре был направлен с заданием в ГДР. Задание Густав выполнил на отлично и в качестве поощрения был направлен в один из американских университетов. Молодой шпион с блеском окончил его. Параллельно с обучением в университете Густав изучил чешский и польский языки. Шпионы-учителя были просто поражены его успехами в этой области. Как известно, в каждой стране, даже не очень большой, есть различия в произношении между различными её областями. Так вот Густав настолько хорошо овладел языками, что мог выдавать себя за уроженца любого района Польши и Чехословакии.

Затраты шефа вскоре оправдались. Будучи заброшен в Чехословакию, шпион наделал достаточно вреда для этой страны. Вернувшись и отдохнув, Густав стал с нетерпением ждать нового задания. Он уже вошёл во вкус жизни с риском и поверил, что заколдован ото всех бед. Спокойная размеренная жизнь его уже не устраивала. Начальство же имело на него свои виды. Дело в том, что в Советском Союзе шефы Густава имели агента, который со временем получил доступ к весьма важной информации. Надёжный человек, находящийся у него на связи, давно страдал болезнью печени и в настоящее время находился в очень плохом состоянии. Начальники Густава решили послать его на замену связного.

Так он оказался в СССР. Густава послали под своей фамилией. Это было надёжной легендой, так как во время войны, когда настоящий Густав Охлопков попивал кофе с Гитлером, его именем пользовался сотрудник абвера, тем самым не только выполняя своё непосредственное задание, но и создавая настоящему Охлопкову боевую биографию. Так что благодаря удачливому абверовцу, одному из немногих избежавшему цепких рук «Смерша», настоящий Охлопков после окончания войны оказался чуть ли не героем. Оказавшись в Советском Союзе, шпион, даже имея высшее образование, специально решил занять тихое незаметное место, не без основания считая это правильным решением. Каким спецслужбам интересен обыкновенный средний человек, не имеющий никаких дел с государственными тайнами. Но на всякий случай для оправдания переписки с агентом, который уже стал генералом, Густав прослыл книголюбом и собрал небольшую коллекцию старых книг. Впрочем, генерал не злоупотреблял посылками на имя Густова. Иногда он посылал бандероли в другие города и на другие имена, паспорта на которые имелись у связного. В общем, всё было просто отлично до появления на горизонте Василия Фёдоровича и его супруги. Эта парочка сумела обеспечить Густава адреналином, как говорится, выше крыши.

Задумавшись, что им делать дальше, друзья устроили совещание. Долго длившееся молчание нарушил Генрих:

­- Когда мы с Михаилом были у генерала, в какой-то момент я ощутил на себе взгляд.

­- Удивительно, что только один, -­ сказала Пелагея Дмитриевна. ­ — Ведь ты же видный мужчина.

Все хором рассмеялись.

­- Да, нет, ­ ещё улыбаясь, — сказал Генрих. — Помните, как вы меня учили чувствовать спиной?

­ — А ты не ошибся в ощущениях? — ­ уже без улыбки спросила Пелагея Дмитриевна.

– Нет, взгляд был, это точно, и очень колючий. Но засечь, откуда шёл, я не сумел, — ­ так же серьёзно ответил Генрих.

Видя некоторое недоумение в глазах Михаила и Зои, ветеран «Смерша» поспешила объяснить:

­ Ещё подростком я учила Генриха чувствовать спиной наблюдение. Находясь ко мне спиной, он, не поворачиваясь, должен был сказать, смотрю ли я на него в данный момент или просто смотрю в окно. Должна сказать, что эту способность Гера развил до невероятных пределов. Он угадывал сто из ста. Поэтому я считаю, что вполне можно верить шестому чувству Геры.

­- А хотя бы кого-то ты подозреваешь? ­ — спросил друга Михаил.

­- Вы, наверное, сильно удивитесь, но колючий взгляд шёл не от генерала. В этот момент он стоял ко мне лицом.

­-Да, действительно, это загадка, — ­ задумчиво сказала Зоя.

­- А какие улики у нас есть на генерала? По-моему, никаких, — ­ помыслил вслух Михаил.

­- Даже если фантастически допустить обыск у генерала, то, я думаю, вряд ли что-то будет найдено, ­ сказала Пелагея Дмитриевна. ­ Он умный человек и наверняка хранит это в недоступном месте.

­- Что же нам делать дальше? Просто передать наши подозрения в центральный аппарат КГБ? — ­ спросила Зоя.

­- Я думаю, нам надо ещё раз проверить биографию генерала. Поверьте моему опыту, любая разведка не пытается вербовать человека, не имея для этого никаких оснований. А пока я подключу своих старых друзей с тем, чтобы держать под контролем частную переписку генерала. ­ Ответила ветеран «Смерша».

­- И ещё надо проверить ближайшее окружение генерала, -­ подвёл итог совещания Михаил.

Дополнительная проверка сведений о генерале с использованием всех возможных методов и связей ни к чему не привела.

­- Чист как искусственный алмаз! ­ — сказал с досадой Генрих.

Действительно, биография генерала, подтверждённая беседами с его знакомыми и сослуживцами, вряд ли могла желать лучшего. Родился в рабочей семье, учился, добровольцем в шестнадцать лет ушёл на Гражданскую войну, потом снова учился и снова воевал. В окружении и в плену не был. Женат один раз, во время войны, не в пример некоторым, полковой жены не заводил. Таким образом, расследование снова стало в тупик.

­- А что, если мы ищем совсем не в том месте? ­ — задумчиво сказал Михаил. ­ Если предатель ­ не генерал, а кто-то, стоящий близко к нему и имеющий у него полное доверие.

­- Пожалуй, в этом что-то есть, — согласился Генрих.

При этих словах Зоя и Пелагея Дмитриевна с улыбкой переглянулись.

­- Не понимаю, что в этом смешного, ­ — сердито сказал Генрих.

­- Дело в том, что Пелагея Дмитриевна в разговоре со мной уже высказала такое предположение, и мы с ней сделали кое-какие шаги в этом направлении, ­ — ответила Зоя.

­- Вот и говори потом про женский ум, ­ — засмеялся Михаил.

­ — В общем, близко к генералу находятся одиннадцать человек, ­ начала рассказывать Пелагея Дмитриевна. ­ На первый взгляд, вызывают подозрение двое из них. И хотя остальных тоже нельзя сбрасывать со счёта, я думаю, сначала нам надо заняться этими двумя.

­-  А почему эти двое показались вам подозрительными?- ­ спросил Михаил.

­ Один из них генерал-майор Афанасьев Виктор Фёдорович, работает с генералом постоянно с 1942 года и пользуется абсолютным доверием генерала. С генералом они большие друзья, оба увлекаются шахматами и рыбалкой. Бывает, когда по праздникам друзья позволят себе лишнего, Афанасьев остаётся у генерала ночевать. Такое иногда случается, когда бывает срочная работа. Но мои подозрения основаны не на этом. Есть некоторые сомнительные факты в биографии Афанасьева. В 1941 году он в звании майора командовал 119 стрелковым полком и попал в окружение. Хотя часть полка вышла из окружения и даже сохранили знамя, но заслуги командира в этом не было. К своим он вышел в одиночку, объяснив это тем, что отдал приказ выходить мелкими группами, и при попытке прорыва его группа вся погибла, нарвавшись неожиданно на фашистов. В этом бою Афанасьев был легко ранен, но сумел оторваться от противника и перейти линию фронта.

Вот здесь первая загадка. К нашим майор вышел на двое суток позднее своего полка. Особый отдел его проверил и вроде бы поверил, но почему после этого приключения Афанасьев получил лишь должность командира батальона в другом полку? Вторая загадка состоит в следующем. В 1942 году во время боя тяжёлый снаряд попал в землянку штаба полка. Командир полка и его заместитель были убиты, и Афанасьев как старший по званию принял на себя командование. Вскоре после боя он послал разведку и нащупал слабое место в обороне противника. Самостоятельно принял решение о наступлении. За такое самовольство Афанасьева вполне могли расстрелять, но поскольку ему удалось не только прорвать линию фашисткой обороны, но и захватить районный город, в котором, правда, практически не было немецких войск, то он получил Орден Боевого Красного Знамени. Этот поступок майора так понравился нашему генералу, что он взял Афанасьева к себе и с тех пор они неразлучны.

­ -Что же вам здесь не нравится? — ­ спросил её Генрих.

­- Почему он так рискнул. Ведь разведка сообщила ему только о слабом месте на переднем крае. Немцы могли сделать это специально, чтобы заманить полк в ловушку. В том же райцентре у немцев вполне мог оказаться мощный резерв. Это была настоящая авантюра. А с другой стороны, если предположить, что Афанасьев их агент, то они могли пойти на это с целью обеспечить ему дальнейшее продвижение по службе.

­ -А кто другой ваш подозреваемый? -­ спросил Михаил.

­- Скорее, подозреваемая. Хельга Тамм. Личный секретарь генерала. Вместе с ним с 1941 года. Эстонская комсомолка. Служила в Отдельном Добровольном Эстонском корпусе.

Увидев вопрос в глазах молодёжи, Пелагея Дмитриевна объяснила:

­- Это корпус Красной Армии, состоящий из эстонских коммунистов и комсомольцев, который почти полностью погиб в 1941 в боях у Ваарсомяге.

­ -И почему вы подозреваете её? ­ — спросил Генрих.

­- Тоже выходила из окружения и тоже в одиночку. Сразу отвечу на другие ваши вопросы. По архивным данным проверить её жизнь в юном возрасте не удалось. Архив был уничтожен при пожаре в 1941 году. Городской квартал, где она жила, и школа были разрушены во время войны. Никаких людей, хорошо знавших её до 1941 года, пока найти не удалось. Нашли нескольких людей, учившихся с ней в одной школе, но, к сожалению, не в одном классе. Когда им показали её сегодняшние фотографии, они не дали чёткого ответа. Может быть, она, а может, и нет, во всяком случае очень похожа.

­- Что бы нам предпринять? ­ — спросила Зоя.

­- Я уже, как говорится, на свой страх и риск взяла под контроль почту генерала и двух других наших подозреваемых. Но даже если мы перехватим шпионскую посылку, не так легко будет определить автора. Секретарша генерала иногда отправляет посылки по поручению самого генерала. Так что нам надо придумать какой-то хитрый ход, ­ ответила Пелагея Дмитриевна.

На некоторое время в комнате наступила полная тишина. Затем Михаил слегка вздрогнул и сказал:

­- Мне пришла в голову одна мысль. Не знаю, правда, как вы к ней отнесётесь.

­- Рискни высказать её вслух, ­ по-дружески усмехаясь, — разрешил Генрих.

­- Если сделать наблюдение за помощниками генерала несколько понаглее. С тем чтобы если кто-то из них является вражеским агентом, то обнаружил бы его, ­ — начал рассказывать Михаил.

­-  А что дальше? — ­ спросила Пелагея Дмитриевна, ещё не понимая замысла Михаила.

­- Анализируя обстановку, агент поймёт, что он, по крайней мере, под большим подозрением, если вообще не провален. Вывод один ­ надо уходить. И тут на помощь приходим мы как группа, присланная из центра, для спасения ценного агента. Мы похищаем его и увозим на дачу, где он должен дожидаться, когда будет всё приготовлено для перехода границы. Затем мы оставляем его одного. Если он на самом деле вражеский агент, то на самом деле будет дожидаться новых документов и плана побега из СССР. Если же он честный человек, то постарается убежать и связаться с КГБ. Жаль, конечно, что эту операцию мы можем осуществить только с двумя помощниками генерала, но никак не с ним. Но, с другой стороны, если помощники окажутся честными людьми, то получится, что предатель ­ генерал. А зная это точно, мы сможем его на чём-нибудь поймать.

­- А что, по-моему, план неплохой,- ­ сказала Зоя.

­- Мне тоже так кажется, -­ поддержал её Генрих.

­- Ну что же, как говорится, на безрыбье и рак рыба, ­ — сделала заключение Пелагея Дмитриевна.

Благодаря участию отчаянных ветеранов «Смерша», операцию провели на редкость ловко, хотя сорвись её рисковый сценарий, ветеранам пришлось бы сидеть не на лавочках Тверского бульвара, а на жёстких тюремных нарах. Но на лавочках им сидеть уже порядком надоело, они с грустью вспоминали ушедшие дни и поэтому предложение Пелагеи Дмитриевны немного развлечься встретили с энтузиазмом молодых щенков, которых ведут на прогулку из надоевшей душной квартиры.

Пожилой человек с трудом поднимается по лестнице, затем останавливается на лестнице и достаёт ингалятор.

­ Астматик, наверное, ­ подумала Хельга, секретарь генерала. ­ Не повезло ему. Лифт сломан.

Когда она поравнялась с астматиком, тот ловко прыснул из ингалятора ей в лицо. Хельга моментально отключилась. Тут же появились два санитара в белых халатах с носилками. Бережно уложив на них Хельгу, они аккуратно спустились, где у подъезда их уже ждала машина скорой помощи. Астматик быстро последовал за ними, по пути остановившись на первом этаже, он за несколько секунд починил сломанный лифт. Аналогичная операция была проделана и с Афанасьевым. К удивлению контрразведчиков, реакция после пробуждения на дачах, куда их отвезли, была почти одинаковой. Немного повозмущавшись о том, что их приняли за шпионов, оба как бы согласились с этим и с аппетитом позавтракали. Такое их поведение немного всех смутило, но решили действовать по задуманному сценарию до конца. Вскоре, как было и задумано, их оставили одних, наблюдая за дачами с некоторого расстояния. Через двадцать минут Афанасьев уже перелазил через соседский забор, а ещё через два часа был на квартире у своего друга генерала. После чего оба они отправились на площадь Дзержинского в центральное управление КГБ. Хельга же и к концу дня бежать никуда не собиралась.

Вечером Михаил и Генрих навестили её, представившись сотрудниками американского посольства, рассказали ей, что завтра они переправят её в посольство, а затем в дипбагаже отправят в США. Они объяснили Хельге, что так резко с ней поступили, чтобы выдернуть из-под наблюдения советской контрразведки и что сразу в посольство её отвезти они не могли. Михаил опасался, а что, если она работает не на ЦРУ, но всё вроде прошло удачно, потому что в конце разговора Хельга улыбнулась и рассказала им свою тайну. Оказывается, у неё есть маленькая однокомнатная квартирка в хрущёвке на окраине Москвы, оформленная на другое имя, где она могла бы отсидеться некоторое время в случае опасности, там же и хранятся копии собранных ею материалов. Она предложила их забрать, что и было сделано. Утром они выехали с дачи. Как рассказали Хельге, они свернут в проходной двор, далее она должна выбежать на соседнюю улицу, где её уже будет ждать машина американского дипкорпуса. Но вместо проходного двора машина на полной скорости выскочила на площадь Дзержинского и свернула к воротам здания соседнего с Центральным детским миром. Ворота тут же открылись, так как ещё вчера вечером Пелагея Дмитриевна явилась к заместителю председателя КГБ с материалами дела и с повинной головой. Отругав её хорошенько за самоуправство, он прочитал материалы и расцеловал за проделанную работу. Так закончилось второе дело педагогов-контрразведчиков.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

8